Некоторым людям доводилось слышать про «красные зоны» в России, но немногие до конца понимают, что это за учреждения и чем отличаются от обычных колоний. На территории страны существует около 10 исправительных колоний разного режима для так называемых «бывших сотрудников». В этот перечень входят осужденные, работавшие ранее полицейскими, прокурорами, судьями, сотрудниками УФСИН. Одна из таких зон находится в городе Нижнем Тагиле Свердловской области. Учреждение квалифицируется как колония общего режима.

Структура ФСИН

Федеральная служба исполнения наказаний - довольно молодая структура, которая была создана лишь в 2004-2005 годах. Ранее ведомство относилось к МВД, а в советское время охрану режимных объектов несли даже солдаты-срочники. Сегодня УФСИН России находится под контролем Министерства юстиции РФ и выполняет функции по исполнению уголовного наказания по отношению к осужденным. ФСИНу подконтрольны все исправительные учреждения страны: колонии, СИЗО, зоны и другие материально-технические организации и учреждения.

Вот уже несколько десятков лет в России продолжают практиковать пенитенциарную систему наказаний, то есть в нашей стране осуществляется не только охрана заключенных в период ограничения их свободы от общества, но и проводятся работы по их исправлению и возвращению в ряды общества. В последние годы эта тенденция только усиливается. Руководство колоний старается создавать благоприятные условия для жизни и исправления: организуют места работы, досуга и обучения. Более того, для осужденных проводят психологические тренинги, обучают различным профессиям, приобщают к православию. На территории колонии есть возможность получать высшее образование дистанционно. Насколько эти условия выполняются и так ли они необходимы - отдельный вопрос.

Принципы разделения заключенных

Согласно законодательству, Конституции РФ, а также международным правам, существует строгое разделение осужденных по основным категориям:

• по полу - мужские и женские колонии (учреждения для беременных и матерей с детьми до 3-х лет);
• по возрасту - взрослые и подростковые колонии;
• по режиму, прописанному в приговоре - строгий, общий, колония-поселение, домашний арест, ограничение свободы, особые условия содержания, отсрочка по различным обстоятельствам;
• по принадлежности осужденного к правоохранительным органам.

Одним из важнейших критериев также является количество судимостей: осужденные, впервые совершившие убийства, а также те, кто является дважды судимым или рецидивистом. Распределение происходит еще в следственном изоляторе. Если на осужденного нет информации о судимости, делается запрос в информационный центр. В этом случае ошибка в распределении может грозить ответственному сотруднику серьезными проблемами.

Разделение по режимам

• от 14 до 18 лет; по достижении предельного возраста человека переводят во «взрослую» тюрьму;
• колонии строгого режима для первоходов;
• колонии строгого режима для второходов;
• колонии общего режима для первоходов;
• колонии общего режима для второходов;
• колонии для БСМ (бывших сотрудников милиции) общего или строго режима;
• колонии особого режима;
• тюрьмы;
• СИЗО.

Режим исправительной колонии, прописанный в приговоре, еще не говорит о том, что человек отправится в любое учреждение с подходящим режимом. Предварительно сотрудники делают запросы, выясняют, отбывал ли он раньше наказание и не является ли бывшим сотрудником. Для женщин существуют только колонии общего режима.

Необходимость такого четкого разделения обусловлена интересами самих заключенных. Впервые совершившие преступления не должны находиться вблизи от рецидивистов, равно как и подростки должны быть ограждены от влияния взрослых с криминальным прошлым. То же самое и с «красными» зонами: бывшие сотрудники могут подвергаться опасности в закрытом помещении с преступниками, с которыми, возможно, имели раньше дело.

История Нижнетагильской колонии

В Свердловской области функционируют 4 мужских и одна а также следственный изолятор. ФКУ ИК 13 Нижний Тагил расположено непосредственно в городе, что намного облегчает вопрос проезда для родственников заключенных. Лимит учреждения - 1912 человек. На сегодняшний день здесь находятся около 1700 осужденных, в основном это бывшие сотрудники силовых ведомств.

Все помнят громкие дела высокопоставленных чиновников или госслужащих, попавшихся на миллионных неправомерных сделках. Несколько лет назад даже начальник самого УФСИН Александр Реймер был обвинен в присвоение крупных средств и приговорен к 8 годам колонии. Время от времени в средствах массовой информации появляются заметки о взятии под стражу как рядовых полицейских, так и крупных начальников. Судя по всем этим заголовкам, "красные зоны" России еще долго будут востребованы. Тем не менее все же хочется надеяться на лучшее.

В России приговоренные к заключению бывшие сотрудники силовых органов отбывают наказание в специальных исправительных учреждения – «милицейских» или «ментовских» зонах. Здесь нет воров в законе и привычной для большинства тюрем зековской иерархии. Тем не менее, порядки в «милицейской» зоне зачастую не менее суровые.

Почему отдельно

В советское время была только одна колония для сотрудников правоохранительных органов, которая располагалась в Нижнем Тагиле. С распадом СССР и криминализацией милиции и других силовых органов появилась необходимость создания новых «ментовских» зон. Сейчас в России насчитывается пять исправительных учреждений для бывших полицейских.

Зачем создавать отдельные исправительные учреждения? Дело в том, что в обычной тюрьме так называемый бэсник (бээсник или просто БС – бывший сотрудник) не продержится и суток. Зеки, понятное дело, стражей порядка очень не любят. По криминальным понятием, убийство «мента» дает основания для попадания в более высокую касту.

Силовики – сила!

На «ментовской» зоне существует своя иерархия, каждая со своими нормами и правилами поведения. Высшей кастой здесь считаются бывшие сотрудники исправительных учреждений, тюремные оперативники, а также те, кто нес службу в СИЗО. Кроме того, «элитой» считаются оперативники уголовного розыска – то есть те, кто находился на «переднем крае» борьбы с преступностью. Считается, что это видавшие виды люди, резкие и строгие, а потому перечить им – себе дороже. В камерах они занимают положение смотрящих, их слово – закон для менее «престижных» каст.

Следующими в тюремной иерархии идут сотрудники силовых органов: спецотряды быстрого реагирования, ОМОН, спецназовцы, бывшие сотрудники оперативно-розыскных групп. Прошедшие такую «школу» люди, как правило, физически развиты, морально закалены и психологически устойчивы, способны постоять за себя.

Середняки

Среднюю касту в «ментовских» зонах» составляет простой «служилый» народ – гаишники, патрульные, следователи, дознаватели и прочие. Попадают в места лишения свободы такие правоохранители в большинстве случаев из-за взяток или не слишком серьезных преступлений. Обычно стараются не высовываться, отсиживают свой срок тихо и мирно. Быть авторитетом их не прельщает, но и в низшую касту не пойдут, в случае чего могут дать достойный отпор.

По нисходящей

Ступень «высших» среди «низших» занимают адвокаты. Среди полицейских уважения они обычно не имеют, поскольку считаются хитрыми и ушлыми пройдохами, не заслуживающими доверия. У многих оперативников свой счет к адвокатам, которые во время следствия и суда они обещали их вытащить, при этом брали за свои услуги порой весьма внушительные суммы. В итоге отвечают за таких нерадивых защитников их коллеги по профессии, волею судеб оказавшиеся в заключении.

Самой низшей «мастью» на «ментовской» зоне являются судьи и прокуроры. Этих силовики уважают еще меньше, поскольку считают их аналогом кабинетного чиновника, толком ничего не умеющего, зато завсегда готового «попить кровушки» у простого оперативника.

Именно из прокурорско-судейской среды в таких исправительных учреждениях формируется категория «петухов». Во избежание конфликтов администрация «милицейских» зон последние годы старается сажать «кабинетчиков» в отдельные камеры.

Порядки

Свод неписаных правил в «ментовской» зоне немногим отличается от порядков в обычных колониях и тюрьмах: будь опрятным, иначе станет «чушкой», не ходи в туалет, когда кто-то принимает пищу, не лезь с расспросами о делах сокамерников.

«Чушек» («чертей») как и на обычной зоне никто не уважает. Они выполняют самую грязную работу (уборка туалетов), и спят рядом с «дальняком». Среди «чертей» практически гарантированно оказываются те, кто сел за «косячные» статьи – совращение малолетних, изнасилования и им подобные.

Работа и спорт

В отличие от обычной зоны, где для авторитетных зеков работать – это не «по понятиям», среди бээсников вкалывать принято у всех, «в отказ» не уходит никто. Еще бы, ведь работать – значит иметь шанс на условно-досрочное освобождение. Кроме того, можно «поднять» денег на посещение тюремного магазина.

Не менее важным занятием в «ментовских» зонах является спорт. Можно сказать, что в таких исправительных учреждениях процветает культ тела. Считается, что уважающий себя БС обязан содержать себя в хорошей форме, а для этого должен каждодневно тренироваться: подтягиваться, бегать и так далее. Тот, кто отказывается от спорта, считается отчаявшимся и очень быстро переходит в разряд «чушек» со всеми вытекающими последствиями.

Еще одна страсть сидельцев в «милицейских» исправительных учреждениях – юридическая переписка. Но не столько с родственниками и друзьями, сколько с различными инстанциями и правозащитными фондами. В основном это жалобы на приговор и условия содержания. Администрация таких тюрем иногда жалуется, что ежедневно приходится отправлять чуть ли не сотню подобных писем.

https://www.сайт/2014-10-21/vy_silovik_i_sovershili_prestuplenie_vot_chto_vas_zhdet

«Красная утка»: уральская зона для «оборотней в погонах»

Вы – силовик и совершили преступление? Вот что вас ждет

Урал – это не только промышленность, свердловский рок и суровая природа. Это еще и зоны: множество исправительных учреждений, раскинувшихся в бесконечных лесах к северу за сотни километров от Екатеринбурга, Челябинска, Тюмени. сайт, уделяя особое внимание описанию уральской идентичности, не смог пройти мимо этой печальной области. Наш журналист отправилась в одну из самых известных колоний региона – тагильскую ИК-13, где сидят бывшие силовики..

Массивные ворота с огромным гербом ФСИН России, КПП и широкая дорога к невысокому административному зданию. Так выглядит вход в одну из образцово-показательных свердловских зон – нижнетагильскую исправительную колонию №13. История этого особого пенитенциарного учреждения начинается 5 августа 1957 года, когда лагерный пункт №3 лаготделения №5 Тагиллага НКВД был переименован и обрел свое современное название. В народе 13-ю колонию называют «Красная утка» (этимологию названия мне выяснить не удалось). Известно, что ИК издавна считалась «красной зоной» - той, где всеми внутренними процессами управляет администрация, а не зеки. За более чем полвека существования колонии в ней пересидело множество высокопоставленных чинов всех мастей. А сейчас здесь отбывают наказание исключительно бывшие силовики, военные, экс-работники ФСИН – всего порядка 2 тыс. человек.

«Красная утка» и «Красные петухи»

«Мы охраняем бывших коллег, – рассказывает начальник ИК-13 Владимир Непочатый. – Иногда даже и бывшие начальники попадаются. Например, одно время здесь сидел бывший начальник нижнетагильского СИЗО. Ничего страшного. Такая у нас работа».

Различных высокопоставленных деятелей в 13-й пересидело немало. Самым известным, конечно, является зять генсека Леонида Брежнева, Юрий Чурбанов. Чурбанов был фигурантом громкого «хлопкового дела» об экономических и коррупционных преступлениях в Узбекской ССР. В 1988-м году он был осужден на 12 лет лишения свободы с конфискацией имущества. Жена, Галина Брежнева, развелась с ним в 1991 году, а еще через два года Чурбанов освободился условно-досрочно.

Полковник Владимир Непочатый возглавляет ИК-12 с 2012 года. Ему приходится охранять и бывших генерал-майоров

Ветеран ФСИН Евгений Суворов, который проработал в ИК-13 22 года, вспоминает, что Чурбанов однажды косвенно чуть было не послужил причиной бунта в колонии, где в целом подобные случаи довольно редки. Однажды в колонию на встречу с именитым заключенным приехал журналист Андрей Караулов. После беседы с Юрием Михайловичем ему удалось тайно вынести с зоны записки Чурбанова, которые затем были опубликованы в итальянской газете La Repubblica. Эти записки затем перепечатала московская газета «Труд». Заголовок гласил: «Зять Брежнева Чурбанов – в зоне «’’Красных петухов’’».

В «тринадцатой» почти не действуют типичные «зоновские» понятия и законы. Силовики, даже отсидевшие более чем по 10 лет, не слишком подвержены криминальным правилам. Однако газетный заголовок, весть о котором каким-то образом добралась до контингента, оскорбил заключенных. «Мне пришлось ехать в Москву, в редакцию «Труда», общаться с журналистом и объяснить ему, почему нельзя было называть нашу колонию «зоной ’’красных петухов’’». Корреспондентов удалось убедить. Потом они съездили в колонию и написали большой материал, в котором среди прочего содержались извинения за предыдущий заголовок. Волнения среди заключенных удалось прекратить», – рассказывает Суворов.

Еще из советских функционеров «мотали срок» в 13-й бывший председатель горисполкома Сочи, ставший впоследствии первым всенародно избранным мэром этого города, Вячеслав Воронков, и один из заместителей министра Молдавской ССР по фамилии Вышку. Как рассказывает Евгений Суворов, оба этих функционера сидели за злоупотребления, но их судьба на зоне сложилась по-разному. Воронков нашел применение своим организаторским талантам и умению ладить с людьми. «Работал в активе, помогал в организации воспитательной работы, готовил материалы для радиогазеты, которую делали заключенные», – рассказывает ветеран. Молдавский чиновник Вышку, напротив, не смог «найти себя» в заключении. «Авторитетом ни среди администрации, ни среди контингента не пользовался. С другими осужденными не смог наладить нормальных отношений. В общем, тяжело ему приходилось», – говорит Суворов.

Среди более современных экс-узников – бывший сотрудник ФСБ, а ныне адвокат Михаил Трепашкин. Он вынес из тагильской зоны самые неприятные впечатления. Еще будучи в колонии, он неоднократно заявлял о различных злоупотреблениях и нарушениях со стороны администрации исправительного учреждения.

Бывший заключенный ИК-13 Михаил Трепашкин – сейчас успешный адвокат. Фото – с его страницы в Facebook

Сейчас Трепашкин вспоминает, например, о СДП – секции дисциплины и порядка. По его словам, задумка создать такую секцию была хорошая, но администрация превратила этот отряд «в фабрику лжедоносов». Кроме того, утверждает Трепашкин, члены СДП избивали неугодных по заданию администрации. «Когда я прибыл в ИК-13, некоторые зэки, отсидевшие по 10-12 лет, кучковавшиеся отдельно от других (так сказать, влиятельные «старики»), приглашали меня выпить с ними чифиря. Я им отвечал стихами: «Чем с ворами чифирь пить - жижицу вонючую, лучше в СДП вступить - партию могучую!». В ответ слышал гогот. Все понимали шутку. СДП все очень не любили, в том числе и администрация. И сами СДПэшники ненавидели себя за то, что втянулись в эту грязную сеть», – говорит сейчас Михаил Иванович. Надо сказать, что в настоящее время секция дисциплины и порядка уже не действует: расформирована.

Помимо вышеупомянутых персонажей в ИК сидели уральский олигарх Павел Федулев, адвокат и военный Дмитрий Якубовский, осужденный за кражу редких книг из библиотеки Санкт-Петербурга, бывший глава главного управления МЧС РФ по Свердловской области Василий Лахтюк, экс-руководитель Свердловской регистрационной палаты Виктор Шалдин, а также бывший начальник департамента контрольного управления президента РФ Андрей Воронин.

Быт и «социальные лифты»

Об условиях жизни в 13-й нам рассказывал и.о. заместителя начальника по кадрам и воспитательной работе, майор внутренней службы Ильяс Алиуллов. (Сам он работает в ИК уже 12 лет. Профессию, что называется, унаследовал: и мать, и сестра Ильяса тоже работали в 13-й колонии, и в школу милиции он попал по целевому набору от этого учреждения).

Ильяс Алиуллов знает о зоне все

Итак, если вы работали в силовых структурах, проштрафились и угодили на зону, то сначала вас помещают в карантин. Это отдельное здание, не выходя из которого осужденные проводят две недели. В период адаптации с ними работают психологи, а также проводится медицинское обследование.

В карантине

Так называемых «первоходков» и рецидивистов вместе не содержат. Для осужденных повторно существует отдельный отряд. Из карантина осужденных переводят в отряд обычного содержания. По правилам внутреннего содержания заключенным в этом отряде положено четыре посылки и четыре свидания в год. Свидания бывают кратковременные, когда осужденный общается с родными, как в кино: через стеклянную перегородку при помощи телефона. Также есть свидания длительные – продолжительностью до трех суток, они проходят в специальном корпусе, где есть несколько отдельных комнат – в них заключенные во время свидания живут вместе с родными. В общем отряде заключенные ночуют в помещениях казарменного типа, в комнате воспитательной работы есть неплохой телевизор, несколько настольных игр, библиотечные книги.

Как рассказывает Алиуллов, за хорошее поведение, работу и прочее заключенного могут перевести в отряд с облегченными условиями содержания. Это здание больше похоже на общежитие, чем на тюремное учреждение. Паркет, приятного цвета обои. Жилые комнаты – на четырех человек. В часы отдыха заключенные могут поиграть в бильярд или посетить оранжерею: там живут попугайчики и черепашка Мотя.

При облегченных условиях число посылок и свидания увеличиваются до шести. Если верить большому плакату в зоне, то за «облегченными» условиями следуют условия «адаптационные», но наш сопровождающий затруднился пояснить, что это значит. Если заключенный продолжает оставаться прилежным и добропорядочным, то далее его могут перевести в колонию-поселение. Венчает местный «социальный лифт» условно-досрочное освобождение.

Система предусматривает не только подъем вверх, но и падение вниз: за систематические нарушения правил осужденного могут перевести в отряд строгого содержания. Для этого отряда отведена специальная небольшая территория, то есть осужденные ограничены в передвижении. Кроме того, число посылок и свиданий сокращается. В «строгий» отряд отправляются и те зеки, которые пытались бежать. Бегут в основном из колонии-поселения. Но были попытки уйти и с зоны общего режима. Так, со слов ветеранов, однажды несколько осужденных сбежали через подземные коммуникации. Этот побег был успешным, кажется, этих зеков до сих пор не нашли. Сравнительно недавно была попытка сбежать с использованием автотранспорта: заключенный зацепился за днище грузовика и таким образом хотел выехать за территорию, сделать это ему не удалось.

Едят все обитатели ИК в общей столовой. «Заведующим» или дневальным в ней работает бывший опер убойного отдела Федор, которого осудили за мошенничество на пять лет. Федор контролирует процесс приготовления пищи, которую готовят сами заключенные. Как заведено во всех зонах, вилок в колонии нет. Ложка у каждого зека – своя, персональная. Федор говорит, что в процессе готовки учитываются даже религиозные особенности контингента: при выборе мяса предпочтение стараются отдавать говядине, чтобы не травмировать мусульман. Те, в свою очередь, стараются не подходить излишне строго к запрету на свинину.

В колонии действуют два учебных заведения. Это средняя школа, где осужденные до 35 лет, не закончившие школу на воле, учатся в обязательном порядке, а заключенные в возрасте после 35-ти – в добровольном. За порядком в школе следит Владимир Дмитриевич – по виду весьма интеллигентный человек. «Мошенник я», –отрекомендовался этот дневальный при знакомстве. В прошлом генерал-майор Владимир Дмитриевич работал в Москве в Минюсте. Из шестилетнего срока за мошенничество он пока отбыл только год. По словам Владимира Дмитриевича, ученики-зеки так же, как и обычные учащиеся, по окончании школы сдают ЕГЭ. В прошлом году школу успешно окончили 5 человек. Также при колонии действует ПТУ, где идет обучение по пяти специальностям: электросварщик, автослесарь, электромонтер, токарь, крановщик.

Производство

Сразу после основания колонии, в 1957-м году, основным производством учреждения было литейное. Кроме того, силами заключенных выпускались кровати, санитарные носилки, железные бочки. Затем «Красная утка» освоила производство водозапорной арматуры, потом начали делать картофелечистки, лотковые вагонетки и т.д.

Начальник производственной части Александр Кузнецов работает в колонии уже 21 год. Рассказывают, что заключенные его уважают. Между собой называют его просто – «Человек»

Сейчас производственный спектр не столь обширен. Наиболее мощный цех – швейный. Здесь работают 180 человек, но в скором времени количество сотрудников на этой мини-фабрике планируют увеличить до 500 человек. В швейном цехе делается рабочая одежда по контракту с гражданской фирмой. Каждые десять дней с воли приходит машина, чтобы забрать очередную партию. За работу зеки получают зарплату, сдельную. Так, бригадир участка – бывший гаишник Станислав, осужденный «за наркотики» – получает 5 тыс. рублей в месяц. Деньги переводятся на его персональный лицевой счет.

Среди других цехов, связанных с более или менее квалифицированным трудом, – кузнечный, где изготавливаются ограды для заборов, декоративные решетки, сетки для кроватей и прочее. Кроме того, на токарных станках в ИК вытачивают детали, используемые, в частности, при производстве полувагонов на УВЗ. Помимо этого, заключенные заняты измельчением резины и производством гранул из полиэтилена.

По словам начальника производственной части Александра Кузнецова, работа у сидельцев организована строго по КЗОТу. Рабочий день – 8 часов, работают по сменам. Есть у заключенных даже отпуска. «Существует специальный «отпускной» отряд. Там тоже несколько облегченный режим. Например, отпускники встают и ложатся вместе с другими заключенными, но в течение дня тоже могут прилечь отдохнуть», – рассказывает Ильяс Алиуллов.

Из всего контингента зеков трудоустроить удается только половину. Остальные заключенные заняты на подсобных хозяйственных работах. Например, на уборке снега. Надо сказать, что убранный снег не вывозят за территорию колонии, а растапливают в специальной печи. Во время нашей экскурсии на розжиг этой печи в числе прочего отправилась груда книг, списанных из библиотеки.

Благодарим ГУ ФСИН по Свердловской области за помощь в подготовке материала.

«Красной уткой» в народе называют Нижнетагильскую исправительную колонию №13. Считается, что слово «утка» закрепилось за названием учреждения как синоним сплетни, доноса, по которым попадали туда «враги народа», ведь работать колония начала в 1957 году в системе НКВД. А «красной» зоной считают ту, где установлен полный контроль администрации, и жизнь идет по уставу, а не по понятиям.

Образцовый порядок, строгая дисциплина

Колония №13 – образцовое учреждение. Большая часть контингента – бывшие сотрудники правоохранительных органов и военные: следователи, участковые, дпсники. Здесь нет чинов – на соседних нарах могут оказаться рядовой и генерал. Все они отбывают наказание за особо тяжкие преступления: убийство, грабеж, взятки. Учреждение рассчитано на содержание около двух тысяч человек.
Здесь строгий распорядок дня: подъем, зарядка, ежедневный досмотр, работа, личное время, питание, отбой. Перекличка отличается от того, что можно увидеть в обычной колонии: проверяющий зачитывает фамилию, а осужденный не говорит «Я», а называет свое имя и отчество.
Воровские законы в «Красной утке» не работают благодаря усилиям администрации и высокому по сравнению с другими колониями интеллектуальному уровню сидельцев. Большинство из них имеет высшее образование, а некоторые и не одно.

Условия жизни

Вновь прибывших сначала на две недели помещают в карантин. Он проходит в специальном здании. Отдельно содержатся осужденные впервые и рецидивисты. За время карантина проводится медицинский осмотр, предоставляется консультация психолога. Из здания заключенные не выходят.
Дальше первоходов переводят в отряд обычного содержания. Здесь они живут в казарменных помещениях, могут пользоваться библиотекой, смотреть телевизор в комнате воспитательной работы, играть в настольные игры. Им полагаются по четыре посылки и свидания в год. Встречи с близкими могут быть краткосрочными (через стекло, по телефону) и длительными, до трех суток, когда заключенные живут в отдельном, специально предназначенном для этого корпусе вместе с родными.
За хорошее поведение и работу можно попасть в отряд с облегченными условиями содержания. Здесь нет двухэтажных кроватей, комнаты рассчитаны на 4 человека и больше похожи на номер в скромной гостинице, только на мебели -таблички с именами заключенных. К услугам сидельцев есть бильярд и оранжерея, где живут попугайчики и черепашки. Количество свиданий с родными возрастает до шести раз в год.
За плохое поведение отправляют в отряд строгого содержания, туда же попадают те, кто пытался сбежать, и вновь прибывшие рецидивисты после карантина. Для их содержания отведена специальная территория, за пределы которой им не положено выходить. Свиданий и посылок здесь меньше, чем в обычном отряде.
Все обитатели учреждения питаются в общей столовой, где готовят заключенные.

Чем занимаются заключенные

В колонии есть средняя школа, которую в обязательном порядке должны закончить те, кто не сделал этого на воле и кому еще не исполнилось 35 лет. Кто перешагнул этот рубеж, может учиться добровольно.
В действующем на территории ПТУ можно получить рабочую специальность: швейного мастера, автослесаря, токаря, крановщика, электромонтера или электросварщика. Это дает дополнительные возможности для адаптации после освобождения, ведь в органы после отсидки уже не получится вернуться.
Трудятся заключенные в основном в швейном цеху. Они шьют рабочую одежду и получают небольшую зарплату, которую могут потратить в магазинчике колонии. Есть и кузнечный цех, где делают декоративные решетки, ограды и кроватные сетки. На токарных станках производят детали для вагоноремонтного завода. Еще зэки получают гранулы из полиэтилена и измельчают резину. Те, кто не работают в цехах, занимаются благоустройством территории.

Знаменитые заключенные

В ИК №13 «мотали срок» достаточно известные личности, среди которых зять Генсека Л. Брежнева Ю. Чурбанов, заметки которого были опубликованы в итальянской газете, а потом перепечатаны в российской прессе под названием «Зять Брежнева Чурбанов – в зоне «Красных петухов»», из-за чего чуть в колонии было не случился бунт. Администрации удалось разрешить дело, пригласив корреспондента и получив извинения за некрасивый заголовок.
В числе заключенных побывали и бывший мэр г. Сочи Вячеслав Воронков, и заместитель министра Молдавской ССР Вышку, бывший глава МЧС Свердловской области Василий Лахтюк, олигарх Павел Федулев, начальник Департамента контрольного управления при президенте РФ Андрей Воронин, бывший сотрудник ФСБ, а ныне адвокат Михаил Трепашкин, экс-руководитель Свердловской регистрационной палаты Виктор Шалдин, осужденный за кражу редких книг из библиотеки Санкт-Петербурга, адвокат Дмитрий Якубовский.
В целом условия содержания в «Красной утке» весьма неплохие, в шутку ее иногда называют «санаторием МВД». Морозный таежный воздух и отсутствие соблазнов дают возможность многое переосмыслить в жизни.

Как отбывают наказание бывшие прокуроры, судьи и сотрудники милиции

Эти люди охотно общаются, но просят не направлять на них объектив фотоаппарата. Вдруг фото в газете случайно увидит ребенок, который до сих пор свято уверен, что папа уехал в командировку на важное спецзадание. Ведь большинство из этих людей еще недавно были “вершителями судеб”: в кармане носили заветные “корочки”, имели право на табельное оружие и сами отправляли преступников за решетку…

Корреспонденты “МК в Нижнем Новгороде” побывали в Борской спецколонии, именуемой в народе “ментовской”, и посмотрели, как искупают свою вину бывшие сотрудники милиции, прокуроры, судьи.

Зэки с тремя высшими

Внешне колония “для своих” ничем не отличается от десятка других мест лишения свободы в Нижегородской области, куда мы уже не раз ездили. Та же колючая проволока по периметру, вышки с автоматчиками, промышленная и жилая зоны, здания общежитий, столовой, клуба и сотни заключенных в одинаковых черных бушлатах с хлопчатобумажными именными нашивками на правой стороне груди. И жизнь со своим четким укладом и незыблемыми законами, которая, кажется, так и будет день за днем течь за этим высоким забором, несмотря ни на какие потрясения в стране.

Но атмосфера здесь все-таки другая. И это ощущаешь сразу, едва за твоей спиной щелкают задвижками железных дверей и на тебя отовсюду устремляются взгляды сотен мужских глаз. И, в отличие от обычных зэков, у сидельцев ИК-11 взгляд не такой затравленный и более открытый, что ли…

Зоной для бывших сотрудников милиции, или сокращенно “для бээс”, ИК-11 стала пять лет назад. 29 ноября 2005 года туда прибыли первые пять осужденных - бывших сотрудников правоохранительных органов. Вновь прибывавшие осужденные уже не сидели на корточках вдоль забора, не забивали все свободное время “козла”, не чифирили по-черному. У них не находили заточек и наркотиков.

"С тех пор здесь больше не живут “по воровским понятиям и традициям”, как на обычной зоне. Это было бы ненормально, ведь большинство из осужденных всю свою сознательную жизнь боролись с криминалом, - говорит начальник отдела по воспитательной работе с осужденными Владимир Ревягин, который сопровождает нас по колонии. Владимир Ревягин работает в “одиннадцатой” уже 18 лет. За это время успел хорошо изучить поведение как уголовщины, так и спецконтингента".

" Здесь нет “отрицалова” и по-другому зарабатывается авторитет, - продолжает наш “экскурсовод”. - За плечами большинства не тюремные “университеты”, а школы МВД и юрфаки университетов".

То есть субординация соблюдается, как на воле: прокурор и за решеткой прокурор? И гаишник слова поперек не скажет?

А это как человек себя поставит. Зона уравнивает в должностях. Почти все нынешние сидельцы носили погоны, им легко подчиняться режиму. Поэтому со стороны кажется, что нынешним контингентом управлять легче. Можно не опасаться массовых беспорядков.

- Может вы и без ШИЗО обходитесь?

У нас не штрафной изолятор, а ПКТ (помещение камерного типа), - поправляет меня Владимир Ревягин. - Дисциплинарную практику, конечно, применяем. Нарушители порядка все равно есть. Например, у кого-то систематически находим запрещенные предметы: сотовые телефоны, зажигалки… И потом, это только с одной стороны кажется, что теперь администрации стало полегче. Но у нас ведь сидят и бывшие дудаевские и масхадовские боевики из Чечни и Дагестана (поддержавшие кровавый “газават”. - Авт.). А это, как вы понимаете, уже совсем другой менталитет…

Кстати, второй трудностью, как выяснилось в дальнейшем, оказался как раз высокий статус большинства сидельцев. Когда в одном месте собрано столько “подвешенных в законе” людей, малейшее неверное действие работника колонии может закончиться жалобой в прокуратуру.

"И еще есть одно важное отличие тех и этих сидельцев, - поясняет нам уже на входе в библиотеку, а мы именно с нее решили начать свое знакомство с колонией, Владимир Иванович. - В бытовой колонии человек всегда знает, за что сидит. Здесь большинство осужденных считают себя невиновными. Позиция “бээсника”: мое преступление незначительно, я не должен здесь быть. Она, правда, меняется к моменту наступления УДО (условно-досрочного освобождения. - Авт.). На суде они уже признают вину. Домой-то пораньше уйти хочется…"

Генерал за библиотечной стойкой

"Читают у нас много. Из 1600 осужденных 900 записаны в библиотеку. Так что треть книжного фонда почти всегда на руках", - 60-летний Владислав Иванович сам попросился на время отбывания наказания поработать в библиотеке.

К детективам и романам Донцовой, которые здесь пользуются успехом, он равнодушен. Читает в основном научные работы своих учеников и коллег-физиков, которые они привозят ему на рецензию прямо в колонию. А заодно работает над своей десятой монографией. Доктор наук, в прошлом он был еще и генералом, поэтому и попал именно на спецзону.

В ИК-11 по решению суда, кроме правоохранителей, отправляются и военнослужащие внутренних войск, разведчики и даже таможенники. Кстати, для того чтобы оказаться на зоне “для бээс”, совсем не обязательно до вынесения приговора носить погоны. Сюда попадают даже те, кто, может быть, лишь на заре своей юности несколько месяцев проработал в милиции. Это делается из гуманных соображений.

"Вы же понимаете, если в обычной жизни человек и не вспоминает об этом отрезке своей биографии, то, оказавшись среди уголовников, его спокойное существование может закончиться в тот же миг, как этот эпизод его жизни всплывет на поверхность, - поясняет мне начальник по воспитательной работе".

Опер на “Калине красной”

После библиотеки мы отправляемся в тренажерный зал. Это место в колонии тоже не пустует никогда. Избыток свободного времени многие осужденные тратят на спорт и самообразование. Но признаются, что с удовольствием потратили бы его сейчас на общение с самыми близкими людьми.

"Знаете, я здесь чаще всего вспоминаю один случай из моей жизни, - признается мне бывший прокурорский следователь по особо важным делам. - Как однажды ездил в командировку на три дня. Вернулся в город и сразу на работу. Хотя ехал мимо дома и знал, что жена ждет, но даже не завернул поздороваться. Думал тогда, что работа - это самое главное в жизни. Особенно, когда твоя карьера так удачно складывается".

На зоне экс-следователь попробовал себя в новом амплуа - клипмейкера - смонтировал клип для песни, которую “местная группа” исполняла на областном конкурсе. Ведь хоть здесь отбывает наказание и особый контингент, но участие в “Калине красной” - дело святое.

Лидер “тюремного ансамбля”, песня которого, кстати, и заняла там призовое место - бывший замначальника уголовного розыска города Сочи Юрий Левит. До того, как сесть на скамью подсудимых, Юрий Ефимович 17 лет отработал в угрозыске.

Начинал в экспериментальном отделе по раскрытию преступлений на федеральной трассе. Показатели были отличные - количество преступлений сократилось в разы. Теперь судимость (его обвинили в наркопреступлении) навсегда перекрыла для Юрия Левита дорогу в органы.

" Оперативник - это больше, чем профессия. Это стиль жизни. Как дальше-то будете жить?" - интересуюсь я у человека, который еще несколько лет назад был одним из тех, кто отвечал за криминогенную обстановку в будущей столице Олимпиады-2014.

"У меня три высших образования, - говорит Юрий Ефимович. - Когда ездил в отпуск, друзья приглашали к себе на работу. Но я планирую добиться оправдательного приговора и вернуться на службу. И как судьба сыграет - никто не знает. Вы правильно сказали, оперативник - это стиль жизни. И я скучаю по этой работе. Но больше, конечно, по дому. У меня четверо детей. Старшие знают, где я. А младший - девятилетний сынишка - уверен, что я сейчас “на секретном заводе - строю секретные самолеты”.

Многие здесь зря

В Советском Союзе была только одна специализированная колония для бывших сотрудников милиции - в Нижнем Тагиле. Ее называли зоной для “оборотней в погонах”. В последнее время народ “из-под погон” течет в места не столь отдаленные бурным потоком. И подобных спецзон по стране уже шесть.

" Каждую неделю прибывает по этапу. Когда 20 человек, а может и пятьдесят", - говорят в колонии.

В ИК-11 можно найти любую статью Уголовного кодекса. Служивые отбывают наказание за убийства, изнасилования, разбои. Большие сроки у боевиков с Кавказа - от 10 до 20 лет. Почти на четверть века осужден студент МВД, лишивший жизни несколько человек. Но чаще всего “бывшие” обвиняются в коррупционных преступлениях: превышение должностных полномочий, растраты, нецелевое использование бюджетных средств, взятки… Здесь уже сроки скромнее.

Из всех блюстителей закона реже всех на скамью подсудимых попадают федеральные судьи. Чтобы в отношении них началось уголовное преследование, следственным органам нужно проходить долгую процедуру получения разрешения на возбуждение уголовного дела от коллегии судей. И, видимо, срабатывает профессиональная солидарность. Но если дело все-таки возбуждается, то, как правило, оно всегда громкое.

"Я не люблю давать интервью, - роба у моего собеседника застегнута под самое горлышко, поэтому в какой-то момент кажется, что он снова в судейской мантии. - Правда, одно должно было быть. С Анной Политковской. Но помните, что случилось 7 октября 2006 года?" (В тот день Политковская была убита. - Авт.)

- Тогда давайте без интервью. Просто поговорим…

- Но ведь вы были тем, кто как раз и определял эту меру наказания…

В какой-то момент понял, что я белая ворона. Всегда был уверен, что должна действовать презумпция невиновности. И только исходя из этого выносил свои решения. Но когда познакомился с некоторыми делами тех, кто сидит здесь, понял, что в нашей стране презумпция невиновности не действует…

- Здесь есть невинно осужденные?

Есть даже те, кто не только за решеткой, но и под следствием не должен был оказаться. Помните, во времена сталинских политических репрессий при прокуратуре были созданы специальные отделы по реабилитации. Они потом были расширены до колоссальных размеров, потому что приходилось пересматривать очень много дел. Помяните мое слово - пройдет 15-20 лет, и они снова будут работать в тех же объемах. И большинство из тех, кто находится сейчас в этой колонии, будет оправдан. Я далеко не один такой…

- Вы рассчитываете на оправдание?

Я рассчитываю еще на 25 лет активной деятельности…